Сизых Иван Егорович (1925)

Егорыч

Так просто называли проходчики бригадира, которого уважали за многое. В частности, за умение оставаться всегда нормальным: не придумывать себя, не стараться выглядеть лучше.

Рассказывая о нем, журналисты называли обычно много цифр и процентов - действительно, впечатляющих. Но заглянуть глубоко ЗА прекрасную анкету позволяют слова рядового горняка его бригады:

- Что вы все регалии считаете? Мы же по Егорычу совесть свою сверяли.

…Был он крепок, подвижен, Энергии – на троих поделить можно. Равный среди равных. Может, даже скромнее других. По крайней мере, как говорили сверстники, груз славы не менял его нисколечко. Напряженные, напичканные до отказа работами недели часто без выходных и нормального отдыха никогда не омрачали его настроения, не лишали чувства юмора. Иной раз, видно, пальцем пошевелить от усталости не может, а тут человек с просьбой:

- Помоги, Егорыч.

Он переломит внутри себя усталость, раздражение и улыбнется:

- Не волнуйся, разберемся.

В его биографии не было никаких сенсаций и подвигов, никаких особых поворотов судьбы и преодолений трудностей. Просто была работа проходчика, которая ему нравилась. Одними мускулами здесь не обойдешься. Как хирург перед операцией обычно до мелочей продумает весь ход своих действий, так и тут. Прежде чем вскрыть землю, помозговать надо. «Оно ведь что ни шахта, то свой норов. Каждый раз мудрить надо, контролировать, иначе того и гляди, штрек «загуляет».

Вот эта необходимость все время принимать новое решение, думать, как усмирить, перехитрить природу, приворожила его к земле, полюбилась на всю жизнь. Оттого и дело ему в радость было.

Одно, может, недовольство носил в душе Иван Егорович. На фронте не был. В том, правда, не его вина. Сам-то он в семнадцать слыл в деревне за солидного мужчину и был старшим на колхозной конюшне. На фронт рвался. Взрослым стал поневоле: мужики все воевать ушли, а у него дома осталась мать да четверо братьев, один одного меньше. В сорок третьем повестку принесли. Обрадовался, мечтал под Сталинград попасть, да не вышло. Привезли в Новокузнецк – надо было строить шахту. Бронь! Впрочем, и тут не все ладно вышло. Медики из комиссии повертели, покрутили паренька и выдали единодушное заключение: на подземные работы не годен, ростом не вышел и хил больно. Но Иван «обиды» не выдержал, отстаивал себя, дрался до победного и добился: пустили в шахту.

Шахтерская школа давалась легко. Все схватывал на ходу. Не прошло и года, как поработав откатчиком и освоив отпалку, стал правой рукой звеньевого. Работал на проходке горных выработок новой шахты «Зыряновская». Запомнилась она Ивану – по собственному его признанию - обилием воды в забоях и …журавлями, что неустанно курлыкают на болоте, которое дымилось рядом со стволом шахты. Большие сильные птицы, казалось, вещали желанную Победу…

Встретил ее Сизых уже на «Абашевской-второй». Та смена долго оставалась в памяти. С Победой многие потянулись в родные края. Поехал в деревню и Сизых. Но расчета не взял: дом теперь у него был здесь, на земле Кузнецкой. Вернулся сам, привез мать и четверых братьев. Управление помогло с жильем: на улице Зыряновых появился большой семейный курень новой шахтерской династии. Братья сами выбирали, кем быть. Трое постепенно пошли за старшим, а Петра к автотехнике потянуло, до пенсии на автокране работал. От отца с матерью переняли братья честное уважение к труду. И другую общую черту характера, которую Иван Егорович называл «рассудительной горячностью»: «Рассудительная оттого, что иначе беды не оберешься, особенно в забое».

О братьях Сизых среди горняков легенды ходили. Впрочем, не такие уж и легенды – в основе быль была. Ну, например, как бригада их создавалась в пятьдесят втором. На шахте «Абашевской 3-4», (позднее – «Нагорной»), один из квершлагов (1), нужный позарез, никак не поддавался проходчикам: на каждом шагу – опасность внезапного выброса метана, сплошные нарушения кровли… Словом, горная геология – хуже не придумаешь. Ни одна бригада не смогла «обуздать» этот коварный квершлаг. Вот тогда кто-то и предложил молодому Ивану Сизых самому подобрать бригаду и пойти на штурм неприступной выработки. Видно, разглядел тот руководитель: есть у парня особый горняцкий талант, пусть не раскрывшийся во всей широте до поры до времени. И началось! Буквально вгрызлись в породу, осторожно, расчетливо. В сутки поначалу по семь, по десять сантиметров всего брали. Но шли. И победили. И когда много лет спустя на той же шахте опять подобное случилось, на консультацию пригласили Ивана Егоровича. Он внимательно изучил выработку, ничего не сказал и уехал. А вскоре вернулся со своей бригадой. И снова они совершили почти невероятное – спасли и выработку, и блок угля в несколько сот тысяч тонн.

Вот так и показывала свой крепкий характер бригада, а с ней братья Сизых. Кто сосчитает сегодня все те тысячи подземных метров, проложенных ими почти за четыре десятка лет? А каждый метр чем-то памятен, ведь как ни шахта – своя геология, свой норов. Их же за плечами братьев больше десятка: «Байдаевская», «Зыряновская», «Абашевская», «Нагорная», «Новокузнецкая», «Юбилейная», «Распадская»…

Работалось с бригадиром и тяжело и легко. Тяжело потому, что темп бешеный, выкладываться необходимо каждому, без оглядки, не жалеючи. А легко, потому что организатором он был талантливым, умел в перспективу заглянуть и каждую мелочь предусмотреть. Ныть или лебезить перед начальством не умел, но для бригады добивался всего, чего нужно. Легко и потому, что умел он создать настроение в коллективе. Где шуточку бросит, где поможет, и вот уже на душе у всех теплеет. Это, видно, в крови у него было – умение не раскисать, не робеть перед трудностями, а переходить в нужный момент на «второе дыхание». Глядя на него, и другие «включали»… Свою бригадирскую власть редко применять приходилось, Иван Егорович был убежден, что лучший способ воспитывать человека – это собраться «на круг». Или поговорить с глазу на глаз.

Один проходчик признавался:

- Выпил я как-то перед сменой, повод был, ну невозможно отказаться. У Егорыча глаз наметан, высмотрел меня и этак спокойненько тихо начинает разговор. Стою перед ним и чувствую, аж пот на лбу выступил. Стыдно так, что провалиться б сию минуту в тартараты. Накричал бы на меня, легче было бы… Не думайте, что боюсь его, никто у нас его не боится, уважают просто. Я в жизни всего двух человек крепко уважаю: мать да Егорыча… С тех пор со мной ни разу подобного не случалось.

Себе Егорыч не позволял никаких скидок. Двадцать с лишним лет прожил в тесной квартире и не просил поменять ее. Не один раз ему предлагали поселиться в новом доме, у него один ответ:

- Ладно, потерплю, вы лучше отдайте вот этому, он больше нуждается.

А ведь у самого было трое детей. Рабочих забот хватало, но достойный пример отца позволил подрастающему поколению не сбиться с пути, оставаться верными нравственным канонам, заведенным в семье Сизых. Сын Ивана Егоровича прошел трудовой путь от горного мастера до главного инженера. Присутствовал на открытии мемориальной доски на улице Братьев Сизых в Орджоникидзевском районе Новокузнецка в 2010 году. По ней пошла череда новых многоэтажный домов как символ преемственности поколений: от прошлого и крепкого к новому светлому, высотному. Владимир Иванович Сизых не без удивления подсчитал, что и сам уже 30 лет отдал горному делу:

– Почему такая любовь и преданность к шахтёрскому труду? – размышляет он. – Это влияние родителей – было приятно пойти по стопам отца. Была в семье такая добрая традиция: после первомайской демонстрации собирались в отцовском доме всей семьей. Накрывали стол в палисаднике. Шутка ли, собиралось родственников до 50 душ. Такое счастье семейное охватывало. Сегодня вот чувствую радость и гордость за то, что всё-таки увековечили память фамилии Сизых.

Есть и печальные строки в истории семьи. Муж и сын дочери Ивана Егоровича работали горняками на шахте «Ульяновская», и оба погибли там в 2007 году. Брат Ивана Егоровича, Сергей Егорович, глядя на новую улицу, на мемориальную – семейную – таблицу, признавался, что даже спустя много лет после выхода на пенсию, снятся ему забой и проходка. Снятся ребята. Как бурят, как взрывают породу, как прокладывают путь под землёй… Не отпускает работа, хоть и опасная, хоть и тяжёлая. Много раз его самого засыпало, откапывали из под завалов, вывозили из шахты без сознания… Но, как утверждает он, даже после этого заходил в шахту, как к себе домой…

Такая вот горняцкая порода у Сизых. Первопроходцев. Первых.

НАГРАДЫ:

Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне", медаль "За трудовое отличие", медаль "За трудовую доблесть", Знак "Шахтерская слава" 1-ой степени, Почетный шахтер, Лауреат премии Кузбасса 1974 года и Государственной премии СССР 1976 года