Митяшин Евгений Романович

АВТОГРАФ В ЗАБОЕ

 Необычна судьба известного забойщика шахты «Тайбинская» Евгения Романовича Митяшина. В 1964 году он стремительно ворвался в когорту самых лучших бригадиров Кузнецкого бассейна и страны, через пару лет исчез из поля внимания газетчиков, а немного позже и вовсе уехал из Кузбасса. Напоминанием о нем долгое время оставалась стела возле клуба «Тайбинской», но пять лет назад памятник тайбинцам - рекордсменам щитовой добычи – снесли… Да и часть тех сведений, что узнавали о Митяшине тогда горожане из газетных публикаций, отличалась улавливаемой недосказанностью. Думаю, не случайно. Надеюсь приоткрыть читателям неизвестное.

Первый мировой

Знаменитый начальник участка «Тайбинки» Алексей Кондратьевич Маркидонов в начале нынешнего столетия пересказывал автору события сорокалетней давности:

- В конце сентября 1964 года меня вызвал к себе управляющий трестом «Киселевскуголь» Сергиенко и с ходу резко спросил:

- Ты в каком городе живешь?

- Не понял вопроса, Владимир Макарович... – растерялся Маркидонов.

- Разве не знаешь, что прокопчане побили ваш, тайбинский и всесоюзный, рекорд? Не знаешь, что на «Калининке» недавно добыли за месяц 40 тысяч тонн угля?

Знал Маркидонов про последнюю серию достижений прокопчан-щитовиков – бригад А. Я. Райдера, В. И. Банщикова, К. К. Штрака. Обидно, конечно, было, что отстали, отдали первенство. А управляющий наступил «на болячку». Тут надо объяснить: Сергиенко всего несколько месяцев назад был начальником «Тайбинки», которую вывел из прорыва на освоение проектной мощности и сделал лучшей на руднике. Прекрасно знал Владимир Макарович горно-геологические особенности шахты, возможности ее угольных пластов. Расспросил Маркидонова о положении дел на участке и дал указание:

- Готовьтесь перекрыть достижение зиминцев и дать не менее 41 тысячи тонн.

Отработать два щитовых столба одним девятиметровым перекрытием - такого еще никому не удавалось. А смогут ли проходчики, бурмашинисты и монтажники щитов успеть за такой скоростью подвигания очистного забоя? Выходило, что рекордные результаты должны показывать и они. Для выполнения всех работ требовалось ежесменно распаливать более двух центнеров аммонита! Возникало множество других сопутствующих проблем – транспортировка угля, доукомплектование участка кадрами... Да и обстоятельства складывались не лучшие. Шахта получила новый горизонт, но на нем сосредоточилась опасная концентрация метана. Усилилось горное давление. Нормальной работе мешали эндогенные пожары, которые при ведении щитов перепускались с вышележих горящих целиков. Все эти опасности нужно было предусмотреть и избежать. Многие специалисты шахты (говорят, даже начальник «Тайбинки» в том числе) не поверили в реальность задумки.

Бригадиром щитовиков на участке Маркидонова был Евгений Митяшин, который имел непререкаемый авторитет у горняков. Он и его товарищи, еще раньше, чтобы поднять производительность очистного забоя, увеличили число забойщиков на смене до трех, а в начале 1964-го стали авторами почина: сами подняли норму выработки каждого члена своей бригады на пять тонн в смену, или на 8,6 процента. И справлялись с ней. Рудник держал равнение на «митяшинцев». С радостью и тревогой приняв предложение-приказ штурмовать рекорд, Евгений Романович настоял: подбирать забойщиков в укрупненную бригаду будет сам. Оборудовали раздаточную камеру для взрывчатых веществ поблизости от предстоящего места событий. Укомплектовали также укрупненные бригады проходчиков, бурмашинистов, монтажников щитов, мастеров-взрывников. Применили под щитом собственный новый график операций, который позволял грузить уголь бесперебойно, потому что на рекордной вахте сократится время между взрывами. К тому времени углеспускные печи «митяшинцы» расширяли до полутора метров в диаметре, чтобы исключить их забучивание. Ко всему, монтажники стали по-новому вязать секции щита, дабы повысить его прочность и экономить время. По сути родилась обновленная технология. И штурм пласта четвертого Внутреннего начался.

Участок транспорта, бывало, надежно выдавал из очистного забоя до 800 однотонных вагонеток угля в смену! Результаты работы оперативно отмечали на красочном стенде в фойе шахты. О них знали семьи всех тайбинцев. За девять суток после старта добыли 14341 тонну – больше, чем в предшествовавшем августе. И в этот день получили неожиданную новость: бригада Василия Банщикова с «Зиминки» тоже встала на скоростной график добычи, намереваясь достичь 45 тысяч тонн. Это известие подхлестнуло «митяшинцев». Прошли 13 суток – в активе бригады уже 21400 тонн. Побив попутно прежний рекорд шахты (25,5 тысячи тонн за 31 рабочий день), устремились выше. Каждое утро Москва по радио сообщала о делах тайбинцев, и это прибавляло им энергии. Добыча шла ударно.

Вдруг на 17-е сутки случилась нежеланная беда: под щитовое перекрытие прорвалась порода и заполнила все четыре печи! Чуть ли не катастрофа… Добыча за сутки – ноль тонн. Замолчала Москва. Приуныли ребята: все пропало. Маркидонов и Митяшин посоветовались, что делать, и пошли к начальнику шахты Степанову: «Разрешите не работать сутки». Тот, не спрашивая объяснений, согласно кивнул. Собралась бригада в красном уголке. Накрыли столы, налили водки по граненым стаканам, молча выпили. Налили еще раз. Встал Евгений Романович:

- Чтобы выгрузить столько породы из печей, не хватит одного дня. Чтобы рекорд состоялся, сделать это надо за смену… Идем на рекорд? Ставлю вопрос на голосование.

- Идем! – дружно прозвучало в ответ.

- Тогда на завтра даю заявку на сто вагонов порожняка.

Такого рвения в работе, какое проявила бригада на следующее утро, трудно встретить. 110 вагонеток с породой выгрузили за смену. И снова пошел уголь. Снова заговорила Москва и Митяшине и его ребятах – Б. А. Поминове, А. Ф. Ковалеве, М. И. Брагине, В. А. Гранкине и других шахтерах. Все городское начальство хотело побывать в те дни в забое бригады, но разрешение надо было получить у первого секретаря горкома КПСС М. И. Найдова. Как вспоминал Маркидонов, спустился в шахту и председатель горисполкома, пришел в рассечку:

- Здравствуйте, - говорит горнякам.

Никто не отзывается, потому что не могут даже на секунду отвлечься.

- Здравствуйте. Как дела?

Оторвался кто-то от работы, глянул мельком на гостя:

- Не видишь разве? – и снова принялся за шпур.

14 октября, на 23-и сутки ударной вахты, рекорд зиминцев был низвергнут. Но оставались еще восемь трудовых дней и ночей, и высокопроизводительная гонка продолжилась. В последние сутки бригада выдала на-гора 2777 тонн, чего еще не знала практика щитовой добычи. Результат на финише получился выдающийся – 55309 тонн! Представьте себе небывалый железнодорожный маршрут в 920 вагонов и протяженностью около километра.

24 октября в клубе шахты состоялись торжества, на которые, бросив все свои дела, прилетел из столицы создатель щитовой системы добычи угля академик Н. А. Чинакал. Взволнованный, радостный, он был восхищен победой тайбинцев:

- Дорогие мои друзья! Вы устроили праздник для меня… Ваш рекорд, бесспорно, является мировым.

Не знал еще Николай Андреевич, что на «Зиминке» не хотели мириться с поражением. 3 ноября бригада Василия Банщикова вернула себе достижение, выдав на-гора за 31 рабочий день 60144 тонны. В последующие годы тайбинцы превзошли его, установили еще три мировых (по мерке Чинакала) рекорда, но этот был первым и самым трудным.

Звезда героя не нашла

Анна Степановна Вязигина, двоюродная сестра Евгения Романовича, рассказывала автору в 2005 году:

- Евгений родился в 1923-м в многодетной семье: у Романа Андрияновича (именно так назвала она отчество, хотя в газетах давали другое – Андреевич) и его супруги было трое сыновей и две дочери. Жили они в районе шахты «Капитальная-1» (имени Вахрушева). В детстве мы вместе бегали купаться в Абе, которая была глубокой. Ходили на гору – напротив шахты - играть и загорать. Из горы бил родник – встав на коленки, пили из него холодную воду. Женька озорник был. Бывало, поймает маленьких птенчиков, которые учились летать, а нам, девчонкам, жалко птичек – с плачем забирали у него и отпускали. Женька окончил школу, а в войну, в 1943-м (когда смертью храбрых погиб его старший брат Леонид), ушел на фронт. Вернулся после Победы только через четыре года: его отправили в Магадан, в ссылку. Кажется, потому, что был в плену. Когда он рассказывал нам про ту каторгу, то плакал: «Какая тяжкая, - говорил, - штука…»

Городская газета, знакомя читателей с бригадиром-рекордсменом Митяшиным, сообщала (со слов его отца), что Евгений со своим танком дошел до Берлина. Кто-то из них, похоже, был не точен.

В мирное время, работая на шахте, Евгений научился управлять другим танком – подземным, как образно называли щиты, изобретенные Чинакалом. Да еще как умело водил он такую «боевую» угольную технику! Хоть учебник для забойщиков с него пиши. Пытливый был, смекалистый. Наверняка – в отца. Вятский крестьянин Роман Андриянович в 1909 году уехал с родины: «Невмоготу нам стало в Вятках. Подались в Сибирь. В деревне Черкасово на сходе поставили мужикам несколько ведер водки и получили разрешение строиться». Батрачил Роман Андриянович, пока не зазвали его «копать уголь» на шахту (будущую №1-2). И, оказывается, тоже оставил след в истории рудника. Специалисты Дома техники как-то сообщили в газете, что первым шагом к облегчению труда бурильщика был переход к «перке». А предложил ее и изготовил по принципу коловорота в 1924 году … Р. А. Митяшин! Скорость бурения шпуров возросла в шесть раз. Перка была на вооружении горняков до 1938 года, пока не появились электросверла. Книга почета шахты №12 когда-то открывалась фотографией Р. А. Митяшина.

Сын его ударником труда стал не сразу. Маркидонов признавался, что с плохо управляемым норовом Евгения ему поначалу пришлось повоевать: и прогуливал, и другие нарушения имел. Наука «Кондрата» (так за глаза и чтобы было покороче звали Алексея Кондратьевича) помогла парню стать одним из самых умелых щитовиков, а потом и бригадиром. Работал на славу. Не раз «в темных пропастях земли» смерть ходила рядом с ним.

Однажды в начале 60-х Евгений Романович во время крепления верхней части скважины сорвался в нее. Скважина диаметром 850 миллиметров, почти вертикальная, глубиной 45 метров. Падение в нее – верная гибель. Рядом находился молодой горный мастер Юрий Свистула. Он мгновенно успел схватить Митяшина за спецовку, и оба они повисли над пропастью. Но если Митяшин был обречен, то Свистула мог в любое мгновение отпустить товарища, чтобы спастись самому. Тем более что сам Митяшин хрипел:

- Оставь меня, Юрка, не удержишь! Спасайся сам!

Юрка одно знал: падение – погибель, но иначе поступить не мог и держал до тех пор, пока не покинули силы. И полетели они оба в скважину. Только падали по-разному: Митяшин – ногами вперед, а горный мастер – головой вниз. Падая вместе, они «заклинивались» в скважине и поэтому не развили большой скорости. При ударе опытный Митяшин сумел самортизироваться ногами, а Свистулу принял грудью на себя. Оба остались живы. Подлечились – и опять в забой.

В 1965-м городская газета коротко поведала, что Евгений Митяшин ушел из-под влияния общественности и совершил аморальный поступок. Администрация шахты вынуждена была отстранить его от руководства бригадой, а коммунисты вынесли строгое партийное взыскание. Спустя десятилетия при встрече с Маркидоновым спросил его, что случилось тогда с Евгением Романовичем. И услышал:

– Насколько мне известно, после всесоюзного рекорда Женю намерены были представить к званию Героя Труда. Заслужил он, думаю, эту награду своим упорством, мастерством, умением повести за собой других. Семья у него была хорошая, жену любил. Да черт, видать, попутал. Однажды «застукали» его у любовницы – он с балкона ее квартиры и выпрыгнул. Человек известный всегда на виду, его поступки – у всех на слуху. Тем более – члена партии. Вот и тут не скрыть было случившегося от людей. Наказали Митяшина.

Позже и А. С. Вязигина с огорчением подтвердила правильность слов начальника участка. Не исключаю, что «притормозить» звезду Героя могло и фронтовое прошлое, о котором упоминала мне Анна Степановна. Остается другой вопрос: а как наградили тогда Митяшина? Не встречал сообщений об этом. Не исключаю и того, что обида могла закрасться в душу бригадира-рекордсмена и повлиять на дальнейшую его жизнь.

В 1971-м киселевские врачи обнаружили у Евгения Романовича силикоз и вынесли решение – вывести из забоя. Не поверил восстановленный в правах бригадир: «Неужели отковырял я уголек?» Поехал в областную больницу на комиссию, а там подтвердили печальный диагноз. В последний раз решил сходить под щит. В забое обратился к товарищам:

- Дайте-ка мне нашу «авторучку», распишусь напоследок и на этом точку поставлю.

Взял протянутое сверло, привычно врубился в угольную грудь забоя, отбурил последний шпур: «Прощай, щиток...» - подумал с грустью. Но знал Евгений Романович, что подготовил себе надежного сменщика – Ивана Токарева, которому по плечу вести бригаду к высоким рубежам добычи.

Вскоре уехал Евгений Романович из Киселевска, и «Тайбинка» потеряла его след.

Владимир МАРАКУЛИН