Шахтер, сын шахтера

Ретро

Шахта «Физкультурник» - ровесница области: акт о ее принятии в эксплуатацию был подписан 29 июля 1943 года. Название связано с Всесоюзным днем физкультурника - его в стране впервые отмечали 10 августа 1939 года, тогда и началась вырубка тайги под будущую шахту.

Вообще-то шахты так долго не живут.

К 1976 году «Физкультурник» отработал угольные запасы, но, за счет соединения с шахтой «Восход» обрел статус шахтоуправления, новые угольные пласты и вторую жизнь. В 2004 году, после объединения с шахтоуправлением «Сибирское», появилось новое название – шахтоуправление «Анжерское».

Самые трудные для шахты в новейшей истории годы – 1989-й: зарплату не платили девять месяцев, шахтерские семьи жили на родительские пенсии; 1997-й: добыча упала до 361 тысячи тонн угля, втрое меньше плана, износ основных фондов - 80 процентов; 2008-й: проходка и добыча остановлены, шахту начали готовить к консервации.

Династия

Анжеро-Судженск с углем связан с 1894 года, когда инженером Корвиным-Саковичем была подана первая заявка на промышленную разработку «черного золота». Через два года возникли Судженские копи, еще через два заработала Анжерская казенная копь.

Это сегодня шахтоуправление «Анжерское» - последняя шахта города. А вообще-то угольной темой и шахтерскими семьями этот город удивить трудно. Тем не менее династия Шелеповых поражает: 18 человек из этой семьи работали и работают на шахтах, их горный стаж перевалил за 310 лет. Начиналось все с сестры – она, начав еще в войну, на «Физкультурнике» проработала семь лет мотористкой. За нею из деревни потянулись четыре брата. Потом – сыновья. Потом – внуки.

Почти для всех родным стал «Физкультурник».

Среди самых известных Шелеповых – Василий Семенович, старший из братьев, полный кавалер «Шахтерской славы», Заслуженный шахтер РСФСР, стаж 32 года; Николай Семенович, тоже полный кавалер, почетный шахтер, стаж 36 лет; Сергей Иванович, представитель второго поколения, полный кавалер знака «Шахтерская слава», заслуженный шахтер Кузбасса, Герой Кузбасса, стаж 23 года.

Сергей Иванович свою проходческую карьеру начинал в бригаде у дядьки Николая Семеновича, который, уходя на пенсию, в 1995 году оставил ему бригаду «в наследство».

Монологи

- Сергей - такой человек, что я не знаю, - басит Александр Сеньков, за 27 лет работы начальником разных участков повидавший немало бригадиров. - Если он на смене, можно в шахту не ходить начальнику участка. Если на наряде, что скажешь: сто процентов, что сделает все. На шахте есть хорошие бригадиры, но у него голова получше работает, люди за ним тянутся. У нас общий язык во всем. Он и добродушный, и склад характера такой – не нервничает, не психует, не ругается… Они, Шелеповы, характерами похожи все. Спокойные, рассудительные, что самое главное… С шахты «Березовская» приезжали, в забой к нему ходили, мужикам понравилось. Удивлялись: мы по 70 метров комбайном проходим, а вы прямо гиганты какие-то...

- Сергей – спокойный, на вид даже чересчур спокойный, но люди его слышат, - вторит главный инженер шахтоуправления «Анжерское» Евгений Арышев. - А горлом тут ничего не сделаешь… Работают в нормальном темпе, в месяц 110-120 метров проходят. Это с учетом того, что работают буровзрывным способом. Сечение выработки – около 11 квадратов с присечкой породы до 40 процентов… В принципе такие метры – это уже рекорд в наших условиях, с нашим оборудованием. Нужно готовить заменяющую лаву, времени, как всегда, не хватает, приходится идти на эти рекорды, чтобы выжить в дальнейшем. Если не подготовят своевременно лаву, то коллектив очистников останется без работы… Бывает, на бригаду полшахты работает, все в забой поднесли, подложили, поставили, остается отбурить, отпалить, убрать, закрепить. У нас же не так. Бригады все равны, все работают на общих основаниях, исключения не делается… Его бригада никогда не подводила…

Беда

Из реферата Крис¬тины Шелеповой, дочери Сергея Ивановича:

«Ничто не предвещало беды. Папа со своими товарищами перетягивали кровлю выработ¬ки бетонной затяжкой, и вдруг произошло обрушение породы, которая засыпала папу. Товари¬щи сразу стали его откапывать. Лишь только они успели его отнести в сторону, произошло повторное обрушение породы. Папа был на волоске от смерти. Не дожидаясь «скорой помощи», они положили его на рештак и стали выдавать на-гора.

Врачи давали ему инвалидность, но он отказался и снова вышел на работу в свой забой. Вспоминая про тот случай, товарищи гово¬рят, что мой папа в рубашке родился».

Прошло ровно десять лет, но ему вроде как-то неловко вспоминать ту смену:

- В 2000 году это случилось, в феврале. Пошли штрек по породе, было такое нарушение, что его не слышно. Мы бетонкой перетягивали, два круга обнажили, и сразу завалило сыпучей породой. Там было сыро, не трещало. Если бы трещало - услыхал и, конечно, ушел бы. А это просто неожиданно… Сколько высыпало? Много, если бы не убрали, меня бы не было. После меня там еще кубов пять вышло. Потерял сознание на несколько минут, ничего не помню. Очнулся – меня уже в сторонку оттащили... Волна такая, как даст – вот и все. Я даже не понял, как это было, не успел среагировать. Так редко бывает. Так получилось…

Ему повезло. Да, сотрясение мозга, да, весь синий по пояс – от ушиба, отбиты внутренности, да, выбиты зубы, оторваны уши. Но - жив, обошлось без переломов, смог работать.

Уши пришили, наложив четыре десятка швов. В больницах пролежал три месяца, потом полгода долечивался, вернулся в бригаду, потихоньку втянулся в привычный рабочий ритм. Голова болит, но нечасто.

Жена попросила: «Не ходи».

Молчал, думал: куда еще идти? Надо дочерей кормить, поднимать. И, говорит, «…давить на меня бесполезно. Я сам такой упертый – сказал: пойду, и все. А там хоть говори, не говори».

Матери на ее: «Ты что?! В какую шахту?!» – ответил: «Мне жить. Ты же не будешь кормить и растить моих детей».

А отец сказал, что «жив остался, и нормально. Если бы плохо себя чувствовал, не пошел бы»…

Смерть

8 сентября 2005 после выброса метана в результате взрыва погибли 39-летний проходчик Равиль Барышев, 36-летний проходчик Вадим Шелепов и 53-летний мастер-взрывник Владимир Ласточкин. Тело Вадима Шелепова (двоюродного брата Сергея) из-за сильной загазованности нашли не сразу. Еще семеро пострадавших с травмами различной степени тяжести и ожогами были подняты на поверхность горноспасателями, остальные горняки (всего под землей было 152 человека) выбрались сами.

На следующий день умер еще один из пострадавших, 47-летний машинист подземных установок Геннадий Иванов.

Сергей Шелепов вспоминает, как практически вся большая семья ждала на участке сына-брата-отца-племянника. Как курили, как говорили – о чем угодно, только не о страшном и уже очевидном. Там, где во время взрыва находился Вадим, живых остаться не могло.

Его тело подняли последним.

- У них там получилось, что передавило трубу, что ли, и воздух не пошел. Сказали, что сами были виноваты, но такого не было, это начальство спасало себя. Нашли крайних… У Вадима остались двое сыновей, квартиру дали, пенсию платят, в принципе нормально. Встречаемся, в гости приходят.

- Значит, умереть не страшно? – спрашиваю, внутренне морщась от профессиональной необходимости задавать «уточняющие вопросы»…

- Да, в принципе. Тяжело, когда люди погибают, сам в такой ситуации ходишь каждый день. Но хоть знаешь, что будет потом…

Судьба

Сергей Шелепов всегда знал: будет шахтером. Как отец, как оба старших брата, как вся его большая родня. Профессии учил дядька Николай Семенович. В первый же день отбурил ползабоя и отдал сверло племяннику: «Видел? Теперь ты…» Зарядили, отпалили, дядька закрепил свою часть забоя и опять: «Видел? Теперь сам…» Так за месяц и воспитал проходчика.

В 1989 году вместе со всей шахтой ходил перекрывать Транссиб: «Но мы не просто так, это нас довели… Не зря ли? Думаю, нет. Иначе не знаю, что было бы. Просто закрыли бы Кузбасс»…

В октябре 2008-го всей бригадой расписались в приказе о сокращении в связи с консервацией шахты, но вмешался губернатор, и собственник изменил решение. Надолго ли?

Времена, как известно, меняются – и мы меняемся вместе с ними. Племянники Сергея Шелепова пробуют на себя шахтерскую лямку, но в профессии этой почти не остаются. Сегодня слово «шахтер» совсем не обязательно является синонимом «денег», «славы», «стабильности». Так, меньше чем за полтора года численность работающих в шахтоуправлении «Анжерское» уменьшилась с 1680 до 930. Кто ушел на пенсию, кто - на другие шахты, кто поменял профессию. Даже не потребовались сокращения – просто прекратили прием новых людей.

- Сильные всегда остаются, - уверяет Александр Сеньков. – Когда была паника - шахту закрывать, на консервацию, – говорю: ребята, давайте сидеть до последнего. Скажут: сматывайте удочки, тогда идите на-гора. А пока держитесь, держитесь, держитесь… Может, это их убедило? Ведь коллектив сохранился…

Да, сохранился, хоть и сегодня будущее просматривается лишь на одну лаву и зависит от того, будет ли востребован уголь, будет ли экономически целесообразна его добыча...

Сегодня во многие профессии пришла формулировка: «Ничего личного, это просто работа». У Сергея Шелепова и его товарищей в профессии как раз очень много личного. Десятилетия отработав в шахте, они не представляют себе другой жизни. Ценят себя в профессии. Доверяют тому, кто рядом, плечо в плечо, бурит в породе очередной шурф, кто вытащит из завала. Кто не подведет.

Для кого-то это просто пафос, просто оправдание нежелания и неумения поменять жизнь, начать с нуля, найти свое место под солнцем. А они думают, что солнце ярче, когда выходишь на-гора…

Игорь АЛЁХИН

Анжеро-Судженск